Балапай Хинобои (родился в 564 г. Об.) — сын ви-умбинского торговца пухом. Осиротев молодым, он быстро промотал наследство и собирался жениться на богатой невесте. Но зимой 586 г. его посадили в тюрьму по ложному обвинению, осудили и едва не сослали на каторгу. Стряпчий Тиммон Найан, нанятый невестою Балапая, доказал его невиновность, Балапая отпустили, но изгнали из города. Он пустился странствовать, в том числе, будто бы, успел побывать в Гевуре, где к тому времени уже окончилась война с карлами вади Банбан, но еще шли отдельные боевые стычки на границе и столкновения с разбойниками (как карличьего, так и человечьего племени). Осенью 587 г. Балапай вернулся в Ви-Умбин в свите новопровозглашенного боярина Гевурского.
Балапай прославился в Ви-Умбине как сочинитель посадских песенок, последователь княжича Даррибула Да-Умбина
Свадебная песня Балапая Хинобои
Смахни, трактирщица, слезу напрасную,
Сыграй, волыночка, тихонько мне.
Я отдыхаю здесь, я нынче праздную,
Я пью отвальную своей весне.
Пускай на голос мой сбегутся стражники,
Пускай пожарники подымут хай, -
Со мною выпейте, родные граждане,
Сегодня женится ваш Балапай.
Я рос у матушки сынок непоротый,
А у папаши был складской амбар.
И я признателен родному городу
За стихотворческий счастливый дар.
Увы, где ныне вы, мои бочоночки,
Мои кувшинчики хмельна вина?
Мои прелестницы, мои девчоночки?
Любимых семьдесят, моя – одна…
Сперва вы дуетесь, а после каетесь
И проклинаете мечты свои –
Но для чего же вы в таких влюбляетесь?
Поэты все слегка балапаи.
Друзья винят меня, что я, мол, дерганый,
Что я и выскочка, и лоботряс —
Увы, никто из них волынки порванной
За жизнь беспечную мою не даст.
В глаза мне глянула слепая гоблинша,
Сказала: жди ужо великих бед.
Но если выживешь да перемогнешься,
Тогда и станешь ты большой поэт.
На месте лобном ли, в сырой ли камере
Перед Владыкою я упаду –
Жрецов, кудесников не слушай, Хаэре,
Я и в иных мирах тебя найду!
Песня написана перед свадьбой Балапая, так и не состоявшейся.
«В глаза мне глянула слепая гоблинша» — гоблинши в Мэйане считаются лучшими гадалками.
Хаэре — так Балапай поэтически называет свою возлюбленную, следуя легенде о Камионго и Хаэре.
———
Слова Н.Т., напев из городской народной песни «Таганка» («Цыганка с картами всю ночь гадала мне…»). Образец — этот, а также известная песня «Ромашки спрятались, поникли лютики…». Звучит в «Повестях о Тиммоне Найане» (повесть первая, «Родичи и свояки»). Есть и другой вариант напева — из песни Б. Окуджавы «Надя-Наденька» («Из окон корочкой несет поджаристой…»).
Тетя Лана
Никого на целом свете нет тебя пригожей,
В Ви-Умбине это знает всяк…
Ты гостишь у тети Ланы – я стою в прихожей,
Подпираю буковый косяк.
О! Ах!
И не то чтобы степного я не чтил Вайамбы –
Просто робок я и бестолков.
Для кого-то ночь Вайамбы, ну, а нам бы – нам бы
Обменяться только парой слов!
Любовь!
Не видал еще Умбин столь изысканных смотрин:
Нынче ночью разве я усну один?
Тетя Лана достает на стол вино и пиво
И соломкой крошит огурцы,
Начинает разговор издалека, игриво:
Дескать, все мужчины подлецы,
Страмцы!
Кто сказал, что тетя Лана — пожилая сводня,
Ничего не понял в жизни сей.
Как могла она забыть? Ах, ей же в храм сегодня!
Ну, племянник, занимай гостей!
Живей!
Сочинена во славу Ланы, одной из ви-умбинских сводней.
———
Слова Н.Т., напев из песни Beatles «Girl». Упоминается в «Повестях Пекарской улицы».
Удобрю я собой виноградник умбинского князя
Удобрю я собой виноградник умбинского князя,
Мой тростник золотой достоянием станет казны –
Как умел, так и жил, сочиняя, кутя и проказя,
В обормотстве своем не видал я особой вины.
На веселом пиру обо мне затоскует мой княжич,
В бестелесном обличье ему я из мрака блесну –
И хоть люди сиренево-желтые вечно на страже,
Обормотства поэтe они не поставят в вину.
А когда спохватится король и простит шалопая,
Иль читатель мой гневный поднимет народ на войну –
Я смолчу, никого не пиная и не проклиная,
Обормотство свое никому не вменяя в вину.
Я убит не веслом, не кайлом, но надеждою мнимой –
Так пускай же опять предо мною пройдут чередой
Рыжий мей, и пожарник седой, и кудесник незримый,
Обормотство поэта своею признавший виной.
Виноградник умбинского князя…»: виноградная лоза — знак (и каторжное клеймо) княжества Умбин.
«Мой тростник…» — как орудие письма.
«Мой княжич…» — видимо, умбинский княжич Даррибул Да-Умбин.
«И хоть люди сиренево-желтые вечно на страже…» — двухцветную фиолетово-желтую перевязь носят ви-умбинские княжеские стражники.
Мей — княжеский гвардеец из наемных степняков.
———
Слова Н.Т. и И.О. Напев и образец из песни Б. Окуджавы «Виноградную косточку в теплую землю зарою…».
Гевурская песня
Быть может, ты теперь одна меня на юге не забыла,
Веретено свое вращая, Дорог Хранителю молясь, —
А я разрублен был в бою секирой вади Андраила:
И неудачных же, однако, нашел союзников наш князь!
А может быть, наоборот, ты там пируешь неустанно,
С лихим посадским грамотеем в тобою вышитом плаще —
А мне вогнала ребра в бок кривая палица Банбана:
Я из гевурского сугроба, боюсь, на встану вообще.
А может, встану, доберусь, и в терем твой войду без стука,
И посмотрю, как ты в разлуке влачишь существование.
Авось, на свадьбе посидит еще названый брат Мабукко,
Еще заснет похмельный Якко на перекошенной скамье.
А вдруг тебя уж нет в живых, и все подруги плачут в грусти?
А вдруг тебя почтенный Домбо уже давно похоронил?
Тогда я до смерти упьюсь, как пил на той войне Гевурской,
И верный мой товарищ Якко меня уложит меж могил.
Вади — родовой союз у карлов (племени, живущего в горах Гиджиригара), слово это входит в карличьи имена. Андраил — одно из вади, дружественное княжеству Умбин в его войне за Гевур. Банбан — вади, враждебное Умбину, основной противник умбинского войска в пограничных гевурских столкновениях.
Якко и Мабукко — двое знаменитых гевурских разбойников. См. прим. 10-2. Судя по песне «Якко и Мабукко», обратились от разбоя к праведной жизни.
Домбо — известный в Умбине служитель Владыки Гибели, могильщик. Упоминается в «Повестях о Тиммоне Найане».
———
Слова И.О. Образец для слов и напев — из песни Б. Окуджавы «Надежда, я вернусь тогда, когда трубач отбой сыграет…».