Япония: история религий, культуры, философских учений
Сайт Надежды Николаевны Трубниковой
Традиция созерцания в Японии до конца XII в. Но:нин и Эйсай
Н.Н.Трубникова, М.В.Бабкова
Понятие «созерцания», дзэн, кит. чань, санскр. дхьяна, обозначает упражнения по сосредоточению сознания. Они составляют одну из основных частей буддийского пути, следуют за усвоением правил должного поведения и предшествуют обретению мудрости. В этом широком смысле слова «созерцанием» занимаются приверженцы всех школ, хотя могут называть его и иначе, например, кан, кит. гуань, или саммай, кит. саньмэй, санскр. самадхи. Самостоятельная традиция «созерцания» выделяется в Китае и становится там одним из самых влиятельных направлений буддизма. В ней, с одной стороны, от учителя к ученику передавался опыт практической работы подвижника над собственным сознанием, восходящий к религиям Древней Индии (не только к буддизму). С другой стороны, именно эта традиция была сильнее других китаизирована; по сравнению с традицией амидаизма, для неё ещё важнее разработки даосских наставников и в целом наследие небуддийских китайских религиозных практик. По истории традиции чань и дзэн в целом см. работы [Абаев 1989; Маслов 2000; Дюмулен 2003; Главева 2003].
В XX в. усилиями японских, а позже и китайских буддийских наставников и их западных последователей дальневосточные учения о «созерцании» распространяются в Европе и США, становятся широко известны по всему миру. Чаще всего их собирательно называют «дзэн-буддизмом», по японскому названию этой традиции. Среди изданий, посвящённых школам чань и дзэн, особенно много работ, рассчитанных на современных буддистов, и часто трудно бывает отличить такие руководства от научных исследований по истории буддийской мысли. А что касается, например, трудов Судзуки Дайсэцу Тэйтаро: (1870–1966), то в них совмещаются и исследование, и проповедь, и рассуждения обо всей культуре Японии (и Востока в целом), чьи основы, по убеждению этого мыслителя, лучше всего можно понять, изучая дзэн. Как и в случае с другими «камакурскими школами», здесь важно учитывать, что новейшие изложения их учений во многом исходят из того, как эти учения были обобщены в XVII–XVIII вв., в эпоху Токугава, а позже переосмыслены в сопоставлении с западными философскими традициями. Нередко утверждения наставников XIX–XX вв. о том, что есть и чего нет в «дзэн-буддизме» (или в амидаизме, или в учении Нитирэн) расходятся с текстами японских мыслителей, работавших в эпоху Камакура.
По преданиям, начало традиции Дзэн положил Будда, когда дал бодхисаттве Махакашьяпе (яп. Дайкасё:) особое наставление: не говоря ни слова, просто показал ему цветок, и тем самым открыл ему «сердцевину» своего учения. Как считается, такова же была «сердцевина» наставлений всех будд, которые проповедовали до Будды Сякамуни. Отсюда другое название традиции «созерцания» — «Школа сердца Будды», кит. Фосинь-цзун, яп. Буссин-сю:. Казалось бы, такая установка на единство учения должна отвергать «уловки», разные способы наставления, рассчитанные на различных слушателей. Но о традиции «созерцания» можно также сказать, что в ней «уловочный» подход доводится до предела: одно и то же искомое состояние сознания не может быть одинаковым у разных людей, поэтому общих уроков не существует ни для всей общины, ни для какой-либо её части: возможно только «особое» обучение каждого подвижника в отдельности.
Основателем традиции чань в Китае считается Бодхидхарма (яп. Бодайдарума или Дарума, VI в.) — монах родом из Индии или из Средней Азии. Его почитают как двадцать восьмого наставника «созерцания» после Махакашьяпы. По преданию, Бодхидхарма долгие годы провёл в храме Шаолиньсы, где непрерывно предавался «сидячему созерцанию» (кит. цзочань, яп. дзадзэн), молча «глядя в стену».
Бодхидхарме приписывают изложение сути чань в виде стихотворения:
Кё:гай бэцудэн Особая передача вне учения
Фурю: мондзи Не опирается на письменные знаки,
Дзикиси дзинсин Прямо указывает сердцу человека —
Кэнсё: дзё:буцу Стань буддой, увидев свою природу!
Подвижник должен избавить свое сознание от «пустых», мнимых различений, понять, что всё «не двойственно», фуни. «Видеть свою природу» (кэнсё:) возможно в состоянии «недеяния» (муи), «безмыслия», «беспамятства» (мунэн). Природа будды присутствует в «сердце» каждого человека, каждой вещи, явления, и вне «сердца» найдена быть не может. В этом наставники «созерцания» вполне согласны с мыслителями школ Хуаянь/Кэгон и Тяньтай/Тэндай, а также «тайного учения».
Цель подвижника в традиции чань — достижение просветления, «озарения», сатори. Именно в этом приверженцы «созерцания» видят особенность своего пути: как и у будд, у них всё подчинено этой главной цели, а всевозможные задачи помимо просветления, хотя и могут ставиться, но остаются побочными. Словом сатори (кит. у) просветление называют и мыслители других традиций; как и у них, у наставников чань и дзэн встречаются и другие понятия с тем же значением, в том числе бодай (кит. пути, запись санскр. бодхи) и каку (кит. цзюэ). Но обычно то понимание просветления, которое принято в традиции «созерцания», выражают словом сатори. «Озарение», во-первых, целостно, его содержание нельзя изложить последовательно, к нему нельзя прийти в несколько приемов — например, отсекая те или иные заблуждения. Во-вторых, оно мгновенно, не содержит внутри себя «более просветленных» или «менее просветленных» состояний, не предполагает развития, но достигается сразу в полной мере. В-третьих, оно непосредственно, к нему можно прийти только самостоятельно, хотя подготовка к нему требует непременного обучения у наставника. Нередко в текстах традиции Чань говорится, что описать «озарение» невозможно вообще — однако такие описания всё же даются, хотя бы и через отрицания. «Сила Другого», помощь будд и бодхисаттв, в этом случае не берется в расчет, но отчасти сохраняется их роль как наставников и как защитников, могущих оградить подвижника от внешних помех.
Несмотря на отказ от «опоры на письмена», наставники чань в Китае создали множество текстов в разных жанрах, включая и трактаты, и толкования к текстам канона (таким как «Сутра о вступлении на Ланку», «Сутра о Вималакирти», «Сутра-сердце», «Трактат о пробуждении веры»), и руководства по «созерцанию». Важнейшую роль в традиции «созерцания» играют сочинения по её истории, записи бесед её наставников и рассказы о тех случаях, когда такой-то ученик при таких-то обстоятельствах пришёл к «озарению».
К VIII в. относится деление чань на «южную» и «северную» ветви — традиции наставников Хуэй-нэна (638–713) и Шэнь-сю (605–706). Первая из них мыслит «озарение» как полностью внезапное, а вторая — как всё же длящееся, постепенное. О расхождении во взглядах между ними говорится в «Сутре помоста Шестого Патриарха» («Лю цзу тань цзин», ТСД 48, № 2008). Хотя эта книга и называется «сутрой», но в ней приводятся не проповеди кого-то из будд, а рассказ о жизни Хуэй-нэна и его беседы с разными учениками. См.: [Завадская 1975, 304–335; Абаев 1989, 175–227; Маслов 2000, 335–496].
Другой текст традиции чань, особенно важный для первых японских наставников дзэн, — это «Записи Линь-цзи» (кит. «Линь-цзи лу», яп. «Риндзай-року» 1 св. ТСД 47, № 1985); см.: [Линь-цзи 2001]. Сюда вошли наставления Линь-цзи И-сюаня (ум. 866). Их основная тема — несостоятельность любых попыток понять учение Будды средствами разума. «С чем бы вы ни столкнулись внутри или снаружи — убивайте это. Встретите Будду — убивайте Будду, встретите Патриарха — убивайте Патриарха, встретите архата — убивайте архата, встретите родителей — убивайте родителей, встретите родственников — убивайте родственников. Только тогда вы обретете освобождение от уз» (раздел 16). Подобные рассуждения имеют целью изменить сознание подвижника, едва ли кто-то из последователей Линь-цзи принимал их буквально.
Решение о том, произошло «озарение» или нет, в школах чань выносил наставник. Ученику выдавалась особая бумага с «печатью», ин, подтверждающая, что он достиг «озарения». Допускалась возможность не только ложного объявления о пережитом «озарении», но и ошибка ученика в оценке того, что с ним произошло.
Не считая обязательным совершение каких-либо обрядов, чань признает почитание будд, особенно Будды Сякамуни, а также «патриархов», со:, — Бодхидхармы, Хуэй-нэна и других учителей. Почитание наставников привело в храмах Чань к возрождению почитания шарира. Под этим словом понимаются уже не только останки земного тела Будды, как в других направлениях буддизма, но и предметы, связанные с учителем, — частицы его праха, монашеские одежды, книги, разные записи, сделанные его рукой. Примечательно, что некоторые наставники чань подтверждали свое единство с буддой, еще при жизни являя чудо — выделяя из своего тела шарира, светящиеся частицы, необычайно прочные, как и останки Будды. Эта черта сближает чань с даосским учением о достижении телесного бессмертия, обретении нерушимо прочного тела.
Особые тексты, которые должны привести ученика к «озарению», называются «коанами», кит. гунъань, яп. ко:ан. В Китае это слово обозначало «казенный документ» и «прецедент» в судебном обиходе. Коан представляет собой задачу, обычно изложенную как описание случая из жизни одного из наставников чань. Например: «Ба-цзяо сказал собравшимся монахам:
— Если у вас есть палка, я вам ее дам. Если у вас нет палки, я заберу ее у вас».
(Рассказ 44 из сборника «Застава без ворот», см. ниже; [Мумонкан 1997].)
Ученику предлагается размышлять над такой задачей. Коан может также строиться вокруг какого-то действия учителя, например — внезапного удара палкой, или же вокруг какого-то события (звон колокола, крик ворона), которое привело одного из учеников к просветлению.Часто, хотя и не всегда изложение завершается указанием на то, как кто-то из учеников понял смысл сказанного и в тот же миг достиг сатори. Таким образом, весь рассказ является прецедентом успешного обучения. Сама задача непременно звучит как нечто несообразное, противное обыденному разуму.
К XII в. в Китае насчитывалось множество школ чань. Если «северная» ветвь оставалась единой, то «южная» делилась на пять «домов», цзя, или школ, сложившихся в IX–X вв., а именно: Вэйян, Линьцзи, Цаодун, Юньмэнь и Фаянь. Каждый из этих домов считал себя хранителем истинного учения Будды. При этом по содержанию их наставления различались мало; основное значение придавалось правильной передаче чань от учителя к ученику и распорядку подвижничества в храмах, а не теоретическим расхождениям; см.: [Дюмулен 2003].
В Японии первым «наставником созерцания», дзэндзи, обычно считается китайский учитель Дао-сюань (702–760), знаменитый также и как учитель уставов. Коль скоро Сайтё:, основатель школы Тэндай, прошёл в Китае обучение «созерцанию», его тоже называют основателем дзэн в Японии. Уже такие наставники Тэндай, как Энтин и Аннэн в IX в. в обзорах японских школ упоминают «врата созерцания» как особую школу, известную в Японии благодаря Сайтё:, и даже ставят её наравне с учениями Сингон и Тэндай (при этом «таинства» Сингон, с их точки зрения, в Японию тоже передал Сайтё:). Впрочем, оба отмечают, что «врата созерцания» выделяются как «школа» в другом смысле, нежели Сингон и Тэндай, — здесь нет учения как такового, ведь «созерцание» передаётся помимо слов, и его невозможно описать словами [Билефельдт 1993, 243].
Видимо, уже в эпоху Камакура распространяется и другое предание о начале дзэн в Японии. В нём появляется царевич Сё:току (ср. здесь о нём же как основателе амидаизма). И в «Анналах Японии», и в других источниках рассказано, как царевич однажды встретил у дороги нищего, отдал ему свою одежду и сложил печальные стихи об одиночестве странника. Нищий также слагает песню, предрекая Сё:току добрую славу в веках. Затем царевич узнаёт, что нищий умер, велит похоронить его, а сам надевает его одежду — по общему мнению, осквернённую. Этот рассказ может толковаться по-разному: и как свидетельство милосердия царевича, и как пример мудрости, чуждой обычных мирских различений, таких как убожество и величие, чистота и скверна и т.д. Наставники «созерцания» указывают, что этот нищий был не кем иным как Бодхидхармой, явившимся в Японии.
В конце XII в. традиция «созерцания», как и традиция амидизма, выделяется в самостоятельное движение. Известно, что у учителей чань в Китае в 1170-х гг. учился монах Какуа (1143–?). А первой японской школой дзэн стала Нихон-Дарума-сю:, «Японская школа Бодхидхармы». Ее основал в конце XII в. Дайнитибо: Но:нин (ум. в 1190-х гг.). Он в молодости учился в школе Тэндай, и вероятно, изучал в ней «таинства». Учение чань Но:нин осваивал по источникам, доступным в Японии, много занимался «созерцанием», и однажды достиг сатори. Основав в провинции Сэццу храм Самбо:дзи, Но:нин стал проповедовать и привлек к себе множество последователей из мирян и монахов.
Сам Но:нин в Китае не был. Но два его ученика в 1189 г. побывали у наставника чань по имени Чжо-ань Дэ-гуан (1121–1203), известного и в Японии по отзывам тех, кто бывал в Китае (так, в «Повести о доме Тайра» говорится, что Дэ-гуану посылал дары Сигэмори, сын Тайра-но Киёмори). Ученики Но:нин доставили Дэ-гуану письмо, где Но:нин сообщал о своем «озарении». Дэ-гуан подтвердил истинность его слов и подарил Но:нин монашеское одеяние и изображение Бодхидхармы, а также свой портрет с надписью: «Этот монах, истинный человек без лица, перевернул небеса, сдвинул с места землю. Учитель Жэнь [=Но:нин] крепок в своем просветлении, он обращает в бегство отступников и демонов» [Фор 1987, 28]. После возвращения учеников из Китая слава Но:нин в Японии еще больше возросла. Год его смерти точно не известен, предположительно, он был убит вскоре после междоусобной войны Тайра и Минамото (убийцей называют младшего родича Нонина, знаменитого воина Кагэкиё, страдавшего после войны приступами безумия).
Школа Нихон-Дарума принадлежала к направлению «созерцания, глядящего на беседы», каннадзэн. Оно уделяет больше внимания размышлениям над коанами, нежели «сидячему созерцанию». Двумя источниками ее учения считаются ранняя «северная» традиция чань, представленная в Японии школой Тэндай, и более поздняя «южная» школа Линьцзи, к которой принадлежал Дэ-гуан. Учение Нонина известно в основном по его критике у Эйсая и у более поздних мыслителей.
Проповедь Но:нин вызвала резкое неприятие у монахов Тэндай и у наставников других школ. Ему приписывали слишком буквальное понимание отказа от «опоры на письменные знаки», пренебрежение к учениям Будды и прежних наставников, в том числе и китайских патриархов чань. Но:нин упрекали в отрицании каких-либо видов подвижничества, в пренебрежении к заповедям. Эти ложные взгляды будто бы исходили из того, что он полагал достаточным осознать «истинную природу» каждого существа, после чего никакое самовоспитание уже не нужно. С деятельностью школы Дарума был связан запрет на распространение дзэн в Японии, введенный в 1194 г. Однако учение Но:нин оказало большое влияние на позднейшие школы дзэн, а многие из его последователей примкнули к движению, которое возглавлял До:гэн.
Мё:амбо: Эйсай (или Ё:сай 1141–1215) родился в провинции Биттю: в семье жреца, учился в школе Тэндай, монашеское посвящение получил в храме Энрякудзи, а позже освоил также учение Сингон. В 1164 г. в качестве монаха Тэндай он побывал в Китае, привезя оттуда несколько ранее не известных текстов школы Тяньтай. В 1187–1191 г. Эйсай посетил Китай снова и прошёл обучение у наставника Чань по имени Сюй-ань Хуан-чан (даты жизни точно не известны), принадлежавшего к школе Линьцзи.
Эйсай получил от учителя монашеское одеяние и «печать» как знаки передачи в Японию традиции школы Линьцзи, яп. Риндзай-сю:. Эйсай доставил из Китая множество текстов чань. По возвращении он жил в храме Хо:ондзи в провинции Тикудзэн. Там же в местности Хаката Эйсай при поддержке Минамото-но Ёритомо основал храм Сё:фукудзи, который считается первым в Японии храмом дзэн. Позже Эйсай переселился в столицу.
Вероятно, сам Эйсай не стремился к созданию новой школы, а скорее, хотел обновить ту часть учения Тэндай, которая называется «созерцанием», дзэн. Он предлагал также заимствовать некоторые положения монашеских уставов, разработанных в Китае в храмах чань. Однако его начинания не встретили поддержки, и Эйсай стали упрекать за то же, за что и Но:нин, — за презрение к учению, к обрядам и др. По преданиям, Эйсай несколько раз встречался с Но:нин и спорил с ним, — но критиков это не убедило. В 1194 г. Эйсай под давлением монахов школы Тэндай покинул столицу и перебрался в Камакура.
При поддержке вдовы Минамото-но Ёритомо, Хо:дзё: Масако, Эйсай в 1200 г. основал в Камакура храм Дзюфукудзи в память о Ёритомо. А в 1202 г. при поддержке второго сёгуна, Минамото-но Ёрииэ, Эйсай основал уже в столице храм Кэнниндзи. Наряду с «созерцанием» в этом храме применялись обряды «тайного учения» школ Тэндай и Сингон.
Проповедь дзэн могла привлекать воинов не только своей простотой и новизной, но и строгостью: здесь вся ответственность возлагалась на самого человека, а разница между монахом и мирянином считалась по сути мнимой, как и другие обыденные различения. Кроме того, учение дзэн воспринималось как китайское, как часть той современной материковой культуры, к которой в Японии теперь относились с большим вниманием.
И всё же в столице к храму Кэнниндзи относились неодобрительно. В 1205 г. причиной сильного урагана объявили то, что монахи этого храма носят заморские одежды, неуместные в Японии. По преданию, Эйсай отвечал на это: если кто-то видит связь между одеждой монаха и ураганом, то он тем более почтительно должен склоняться перед монахами Кэнниндзи — раз их облачение имеет столь мощную чудотворную силу.
Главное сочинение Эйсай — «Рассуждение о распространении созерцания для защиты страны» («Ко:дзэн гококу-рон», 1199 г.) Оно написано в ответ на нападки монахов школы Тэндай. Сам Эйсай так обобщает прозвучавшие обвинения: «Есть <…> люди, поносящие это учение, называющие его “дзэн темной просветленности”. Есть сомневающиеся, называющие его “пустотой, объемлющей зло”. Иные считают его неподходящим для времени “конца Закона”, иные — негодным для нашей страны. Либо говорят, что оно неприглядно и что у него мало письменных источников, либо — что у нас слабые способности» (перевод А.Г. Фесюна; см.: [Буддизм в Японии 1993, 591]). Эйсай опровергает все эти утверждения и доказывает, что учение дзэн можно и нужно проповедовать в Японии. Свою школу он описывает так: «Внутри — соблюдение заповедей ради обретения нирваны; вовне — проявление мудрости».
«Рассуждение» содержит критику школы Нихон Дарума — за то, что пренебрежение всяческим условностями, свойственное Дзэн в целом, у представителей этой школы оборачивается нарушением заповедей и отказом от подвижничества. Объясняется это тем, что последователи Но:нин неверно толкуют понятие «пустоты», выводя из него ничтожность любых правил и установлений. Кроме того, школа Нихон Дарума отвергает письменные тексты, и Эйсай согласен с тем, что это означает презрение к учению Будды. На самом же деле дзэн не отказывается от изучения сутр и трактатов прежних наставников, но лишь избегает опираться исключительно на них [Фор 1987].
Считается, что Эйсай первым наладил в Японии выращивание чайных кустов и изготовление чая. С помощью чая он, по преданию, сумел излечить от болезни третьего сёгуна, Минамото-но Санэтомо. Значение чая Эйсай обсуждает в «Записках о питии чая для питания жизни» («Кисса ё:дзё:-ки», 1214 г.); см.: [Буддизм в Японии 1993, 592–594]. «Записки» примечательны тем, что соединяют в себе прикладное руководство по выращиванию и приготовлению чая, наставления по «созерцанию», дзэн, оценку чая исходя из «таинств», его описания в терминах даосского искусства «питания жизни» и рассуждений китайских мыслителей о движении мировых первоначал. Важнейшим свойством чая Эйсай называет его горький вкус, соответствующий «сердцу» как главному органу в теле человека. Вместе с тем, «сердце» здесь — это внутренняя природа живого существа, вместилище мысли. Эйсай соотносит пять вкусов и пять органов тела с пятью буддами, а также с бодхисаттвами. Вкушение любой еды или напитка понимается как «принятие дара», кадзи, от одного из будд. Таким образом, каждый человек в своей повседневной жизни творит обряд, и «питание жизни» означает не только исцеление от телесных недугов и обретение долголетия, но и освобождение от страданий, просветление.
После Эйсай традиция Риндзай в Японии постепенно становилась школой, сопоставимой со «старыми» буддийскими школами. Её храмы в столице и в городе Камакура приобретали всё большее влияние. Из продолжателей этой традиции во второй половине XIII в. особенно знаменит Энни Бэннэн (1201–1280). Он родился в восточных землях, в провинции Суруга, учиться начал в родных местах в старинном храме Куно:дэра — основанном, по преданию, ещё в VII в. В восемнадцать лет Энни принял монашество в храме Миидэра, а обряд посвящения прошёл в храме То:дайдзи в Нара. После этого он изучал в городе Хэйан конфуцианские книги, затем вернулся в Миидэра, откуда перебрался в Тё:ракудзи и стал учеником Эйтё:, ученика Эйсай. Кроме того, он изучал «таинства Тэндай» на горе Куно:, а также учение дзэн в храме Дзюфукудзи в Камакура.
В 1235 г. Энни отправился в Китай и там стал учеником У-чжунь Ши-фаня (яп. Будзюн Сипан, 1177–1249). Этот китайский наставник школы Линьцзи принадлежал не к основной её ветви, восходящей к Да-хуэю Цзун-гао, а к одной из боковых ветвей, и позже в Японии в школе Риндзай шли споры, какой же ветви она наследует. Два года спустя Энни получил от У-чжуна «печать». В 1241 г. он вернулся в Японию, проповедовал поначалу на острове Кю:сю:, а в 1243 г. получил приглашение в столицу и покровительство канцлера Кудзё: Митииэ. с этого времени столичные храмы школы Риндзай стала поддерживать придворная знать. В городе Хэйан Энни стал первым настоятелем храма То:фукудзи, который основал Кудзё: Митииэ. Убранство храма следовало образцам То:дайдзи и других крупных храмов города Нара; по замыслу, То:фукудзи должен был объединять в себе учения Индии, Китая и Японии, разрабатывать «таинства» и дзэн. Позже Энни также стал настоятелем храма Кэнниндзи в столице, а в 1250-х – 126-х гг. давал наставления в храме Дзюфукудзи в Камакура. От государя Ханадзоно Энни Бэннэн получил посмертное величание Сё:ицу-кокуси. Среди сочинений Энни есть и толкования к сутрам, и практические руководства, и «Заметки о важнейших свойствах путей десяти школ» («Дзиссю: ё:до:-ки»), — обзор учений всех буддийских школ, известных в Японии, и сопоставление их учений с учением Риндзай; см.: [Билефельдт 1993]. Также сохранились «Записи бесед наставника Сё:ити» («Сё:ити-кокуси-гороку», ТСД 80, № 2544).
Энни последовательно выступал за соединение разных обрядов, восходящих к школам Тэндай и Сингон, а также к традиции дзэн. Кроме того, он одним из первых стал распространять в Японии учение нео-конфуцианского мыслителя Чжу Си (1130–1200). По свидетельству ученика Энни, монаха Мудзю: Итиэн (составителя «Собрания песка и камней»), Энни также с уважением относился к замыслу «возрождения уставов и заповедей» и цитировал слова Мё:э «то, чему следует быть».
Другой наставник школы Риндзай, Мухон Какусин (он же Синти Какусин, 1207–1298), учился в Японии у Гё:ё (1163–1241), ученика Эйсай, а затем в Китае у одного из самых знаменитых мастеров чань XIII в., У-мэня Хуэй-кая (яп. Мумон Экай, 1183–1260), составителя сборника коанов «Застава без ворот» (кит. «Умэнь-гуань», яп. «Мумон-кан», ТСД 48, № 2005). Считается, что Мухон основал в Японии движение фукэ-дзэн, «созерцание Пу-хуа» — по имени Пу-хуа, одного из учеников У-мэня. Правда, широкую известность это направление дзэн получило лишь в XVII–XVIII вв. По преданиям, у Мухон учились такие наставники, как Кэйдзан Дзё:кин и Иппэн.
В 1246 г. в Японию из Китая вместе с несколькими учениками перебрался наставник школы Линьцзи по имени Лань-цзи Дао-лун (яп. Ранкэй До:рю:, 1213–1278). Поначалу он проповедовал в столице, а затем перебрался в Камакура и стал учителем сиккэна Хо:дзё: Токиёри; для Ранкэй здесь в 1253 г. был построен храм Кэнтё:дзи. Благодаря Ранкэй и другим монахам-китайцам в Японии появляются храмы, строго выдержанные в традициях китайского чань эпохи Сун, уже почти не связанные со школами Сингон и Тэндай. Такую работу по переделке Кэнниндзи и То:фукудзи в чисто дзэнские храмы проделал Ранкэй, ненадолго переселившийся в Киото. (Ранкэя за провинности его учеников дважды отправляли из Камакура в ссылку в землю Каи, но оба раза вскоре вернули).
Покровительством Хо:дзё: Токиёри пользовался также У-ань Бу-нин (яп. Готтан Фунэй, 1197–1276), прибывший в Японию уже стариком в 1260 г. От этого наставника Токиёри получил «печать», подтверждавшую просветление. После смерти Токиёри Готтан вернулся в Китай. Сын Токиёри, Хо:дзё: Токимунэ, тоже учился у мастера из школы Линьцзи — У-сюэ Цзу-юаня (яп. Мугаку Согэн, 1226–1286). Этот наставник прибыл в Японию в 1279 г., в Камакура он основал храм Энгакудзи. Мугаку получил посмертное величание Букко:-кокуси, собрание его бесед вошло в японский буддийский канон («Записи бесед Букко:, учителя страны», «Букко:-кокуси гороку», ТСД 80, № 2549). С середины XIII в. и до начала XIV в. в Японию переселялись и другие мастера чань. В их числе были те, кто лишился своих храмов при правлении монголов, но были и те, кто представлял династию Юань как официальные посланцы: например, Ишань Инин, яп. Иссан Итинэй (1247–1317), прибывший в Японию в 1299 г. и ставший учителем Мусо Со:сэки и Кокан Сирэн, двух самых знаменитых мыслителей школы Риндзай начала XIV в.
Со своими японскими учениками наставники-китайцы обычно вели на уроках «беседы с помощью кисти» (хицудан), благо и монахи, и столичные чиновники, и высокопоставленные воины в ставке хорошо владели письменным китайским. Иногда учитель и ученик общались через переводчика, и когда учеником был кто-то из знатных особ, резкие слова учителя, принятые в традиции Линьцзи, могли смягчаться в переводе. Вообще принятые у наставников чань правила обучения при таких условиях соблюдались лишь отчасти — однако в японских храмах старались воспроизвести те китайские образцы, какие только возможно: в архитектуре и убранстве храма, в одежде монахов, в стиле каллиграфии и другие.
В начале XIV в. от школы Риндзай ответвилось ещё одно направление традиции дзэн, позже названное «Школой Дайо:, Дайто: и Кандзана» (О:то:кан-сю:). Его главными храмами считались Дайтокудзи и Мё:синдзи в Киото. Название этой школы составлено из знаков, входящих в имена трех основателей школы: Дайо:-кокуси, он же Нампо Дзё:мё: (1235–1309), Дайто:-кокуси, он же Сю:хо: Мё:тё: (1283–1338) и Кандзан Эгэн (1277–1360). Обучение в храмах школы О:то:кан отличалось большой строгостью, оно возрождало некоторые жесткие способы наставничества, известные из китайской традиции Линьцзи.
По замыслу Эйсая, школа Риндзай в Японии должна была быть государственной: распространение её учения способствовало бы «защите страны», а отдельным правителям — будь то придворные чиновники, воины ставки или даже сами государи — уроки мастеров чань помогали бы должным образом управлять страной. На протяжении эпохи Камакура этот замысел в основном выполнялся, но как раз потому, что школа во многом зависела от предпочтений высокопоставленных лиц, от того, кому из наставников они покровительствовали, она не и существовала в виде нескольких разрозненных традиций передачи дзэн. Государственная буддийская школа в Японии эпохи Камакура и не могла быть иной — при тогдашнем многовластии и рассогласованности действий отдельных ветвей власти. Объединить школу и сделать её опорой нового государства попытались в XIV в. Мусо Сосэки и его единомышленники — вместе с основателями сёгуната Асикага. Им удалось создать так называемую систему «пяти гор», годзан, — иерархически выстроенную систему храмов во главе с монастырями школы Риндзай, вокруг которой объединялась вся буддийская община Японии в XIV–XVI вв., хотя храмы других школ эта система могла контролировать лишь отчасти.