Впоследствии Со:дзидзи и Эйхэйдзи соперничали между собой, и только в 1877 г. поминальные обряды, посвященные Кэйдзан, были объявлены обязательными для всех храмов Со:то:. Раньше Кэйдзан почитали только как основателя храмов Ё:кодзи и, главное, Содзидзи, а это нововведение придавало ему статус общего патриарха школы Со:то: (до тех пор До:гэн был единственным, кого признавали все ветви школы) и полностью уравнивало статусы Содзидзи и Эйхэйдзи как двух главных храмов Со:то:.

Религиозное мировоззрение Кэйдзан во многом сложилось под влиянием окружавших его женщин. Почтительное отношение к воспитавшей его бабушке и к матери Кэйдзан пронес через всю жизнь, и в память о них он особо заботился о наставлении женщин-мирянок. Согласно легенде, мать Кэйдзан молила бодхисаттву Каннон о ниспослании ей сына и еще до его рождения дала обет отдать мальчика в монахи; этот мотив встречается и в других жизнеописаниях монахов [Бодифорд 1993, 90]. От нее Кэйдзан унаследовал глубокую веру в могущество бодхисаттвы Каннон, а также твердую убежденность в сакральности пространства вокруг. В текстах Кэйдзан камни, деревья, реки и горы – обычный повседневный мир – населены тысячами сверхъестественных существ из буддийского пантеона и местных божеств ками.

Бабушка Кэйдзан стала одной из первых покровительниц До:гэн, когда тот вернулся из Китая, и связь Кэйдзан со школой Со:то: в каком-то смысле была предопределена. Возможно, именно почтение к этой преемственности поколений, помноженное на природные склонности Кэйдзан, сделало  из него первого историка традиции Со:то:. В храме Дайдзё:дзи Кэйдзан читал лекции, посвященные патриархам по линии передачи Дхармы от Будды через До:гэн до его собственных учителей. Они легли в основу книги «Запись о передаче света», включившей истории 53 наставников. Проповеди о прежних наставниках Кэйдзан читал и в храме Ё:кодзи. Первый из включенных в список патриархов – Будда, последний – Эдзё:. «Запись о передаче света» Кэйдзан начал составлять в 1300 г.; см.: [Кэйдзан 1990; Кэйдзан 1991; Кэйдзан 1993]. В храмах Дайдзё:дзи и Ё:кодзи Кэйдзан с особым тщанием следил за сохранностью останков патриархов традиции Со:то: и в Ё:кодзи даже учредил для них специальный зал. Само название «Со:то:», японскую транскрипцию китайского «Цаодун», ввел в употребление именно Кэйдзан.

В обителях, основанных Кэйдзан, царила строжайшая дисциплина, монахи практиковали сосредоточение сидя по китайским образцам, а также изучали сутры и практические руководства. Кэйдзан уделял большое внимание разъяснению основ учения о сидячем созерцании, особенно новичкам. Его сочинение «Записки о применении и сути сидячего созерцания» («Дзадзэн ё:дзинки» ТСД 82, № 2586) стало одним из основных текстов школы Со:то:; см.: [БС 1974, 637–645; Дюмулен 1958]. Оно продолжает традицию китайских «Правил сидячего созерцания» (кит. цзочань-и, яп. дзадзэн-ги). «Сидячее созерцание» здесь описано как возвращение человека к своему изначальному облику, как сияние «исконного света». Согласно Кэйдзан, в этом состоянии исчезают все различия, оказывается возможным «отбросить все вещи». Кэйдзан рассуждает о том, на что именно воздействует «сидячее созерцание». Китайский наставник Сэн-цань (ум. 606), тридцатый патриарх Дзэн, именовал это «сердцем» (яп. син/кокоро), а Нагарджуна, почитаемый как четырнадцатый патриарх Дзэн, то же самое называл «плотью» (или «чувственностью» — сики/иро). Кэйдзан говорит, что по сути речь идет об одном и том же, о внутренней человеческой природе, только в первом случае подчеркивается ее единство, а во втором – множественность. Подвижника, вошедшего в состояние сидячего созерцания, Кэйдзан сравнивает с глупцом, который не понимает разницы между хорошим и дурным и не видит смысла во всех других различиях, столь важных для обычных людей, но иллюзорных, омрачающих сознание. Еще такой подвижник похож на гору, чья вершина теряется в небе, и на бездонное море. Ему не грозят никакие замутнения и помехи. Эти рассуждения отсылают не только к китайской традиции Чань, но и через нее – к даосскому учению о недеянии и о мудреце, подобном дураку или несмышленому младенцу.

Тот, кто хочет преуспеть в сидячем созерцании, должен отказаться от занятий искусствами, в том числе врачеванием, гаданием и стихосложением, удалиться от танцев, музыки, общения с веселыми девицами, от пустых споров, хлопотах о славе и богатстве, отрешиться от всех суетных удовольствий. Кэйдзан также дает обиходные предписания для подвижника. Одежда его должна быть не роскошной, но также не ветхой и не грязной, еда — не слишком вкусной, но и не грубой. В целом надлежит заботиться о телесном здоровье, беречься от простуды, несварения желудка и т.п., так как любой недуг мешает «созерцанию». Не следует находиться на сквозняке, на ветру или в слишком душном помещении, поскольку за размеренным дыханием нужно следить особенно тщательно. По Кэйдзан, вообще при занятиях «сидячим созерцанием» следует выбрать место, где нет сильных внешних раздражителей, будь то огонь, буря, риск нападения разбойников, или же соседство питейного заведения, «веселого дома», дворцов государя или знатных вельмож и т.п. Кэйдзан все время подчеркивает, что прежде всего подвижнику должно быть удобно при занятиях, и максимально подробно прописывает все, что для этого нужно: от требований к окружению до позы и надлежащего расположения духа. В целом «Записки» Кэйдзан не представляют «сидячее созерцание» как непосильно сложное дело для обычного человека. При этом Кэйдзан подробно разбирает возможные трудности и помехи. Установка на «чистоту», «спокойствие» и «простоту» могла сделать практику «сидячего созерцания» привлекательной не только для монахов, но и для мирян.

Еще одно сочинение, в котором Кэйдзан продолжает разрабатывать учение о сосредоточении сидя, – «Проповедь о трех видах приверженцев сидячего созерцания» («Санкон дзадзэн-сэцу»). Этот текст содержит описание трех разновидностей подвижников, которые различаются по «корням», то есть по способностям восприятия. Те, у кого «корни» наиболее глубоки, не размышляют о присутствии будды в мире, не задумываются над предельными истинами, пребывают по ту сторону заблуждения и просветления. Те, у кого «средние корни», каждый миг предаются Учению (Дхарме), постоянно сосредоточенно размышляют, не различая жизни и смерти, покоя и движения, осознают все вещи как погруженные во вселенскую мудрость будды. И наконец, те, у кого обычные (мелкие) «корни», ощущают присутствие будды повсюду в мире, избегают дурных поступков, воздерживаются от чтения книг и от разговоров, отдаляются от печалей и радостей, «подобно деревянным статуям». Важно, что все три вида подвижников так или иначе достигают цели, успешно занимаются «сидячим созерцанием». Кэйдзан всячески превозносит заслуги сидячего созерцания, а в заключение говорит, что им можно заниматься постоянно, «идешь ли ты, стоишь, сидишь или лежишь». Таким образом, понятие «сидячего созерцания» толкуется весьма широко, в каком-то смысле совпадает с «созерцанием» или «подвижничеством» вообще. Интересно, что сам Кэйдзан в «Записках» соотносит «сидячее созерцание» с другими промежуточными и конечными целями буддиста и говорит, что оно не «подвижничество», гё:, как таковое, а также не «учение», кё:, и не «свидетельство», сё:, но содержит их в себе.

Считается, что Кэйдзан изложил учение До:гэн о сидячем созерцании в более простом и понятном виде. Кроме того, он переориентировал его, в большей степени, нежели До:гэн, адресовав мирянам. Если До:гэн рассуждал о значимости сидячего созерцания как такового и по большей части оставлял за рамками своего рассмотрения цели подвижника, окружающих его людей и вообще социальные аспекты буддийской практики, то Кэйдзан уделял этим вопросам немалое внимание, и именно поэтому при нем была заложена основа будущего распространения школы Со:то: и ее оформления как социального института. В трактате «Указания о подвижничающем будде» До:гэн говорит, что подвижничество вне таких иллюзорных категорий, как существование или не существование. В трактате «Фукан дзадзэн-ги» говорится: «Для занятий дзэн необходимо спокойное место. Будьте умерены в еде и питье. Затем отбросьте все вовлеченности и прекратите все ваши дела, не думайте о добром или злом» [Догэн 2002Э, 25]. То же самое пишет Кэйдзан. Согласно «Запискам о применении и сути сидячего созерцания» подвижник в состоянии сосредоточения оказывается способен «отбросить тело и сознание», он забывает о положениях сидя и лежа, он вне различений добра и зла, преодолевает разделение на обычных людей и мудрецов и даже вне различия между всеми живыми существами и Буддой. В «Проповеди о трех видах приверженцев сидячего созерцания» Кэйдзан также говорит, что сидячим созерцанием можно заниматься постоянно, «идешь ли ты, стоишь, сидишь или лежишь». Это перекликается с трактатом «Указания о подвижничающем будде», в котором До:гэн как раз обсуждает подвижничество во всех четырех возможных состояниях монаха: в движении, стоя, сидя и лежа. В «Фукан дзадзэн-ги» До:гэн указывает: «Соответствуйте бодхи всех Будд, поднимайтесь  до состояния самадхи всех патриархов. … Тогда хранилище сокровищ откроется само, и вы используете его по своему усмотрению» [Там же, 27]. Кэйдзан же напротив выказывает крайнюю озабоченность правильной мотивацией подвижника и тем, как именно он будет применять обретенные благодаря сидячему созерцанию способности. В «Записках о применении и сути сидячего созерцания» он предостерегает против чрезмерного увлечения проповедничеством, поскольку это мешает заниматься сидячим созерцанием. Он также говорит: «не увлекайтесь большими собраниями и не гоняйтесь за учениками», «будьте всегда [исполнены] великим состраданием и посвящайте бесконечную мощь сидячего созерцания всем живым существам». Наконец, Кэйдзан прямым текстом запрещает использовать Дхарму в корыстных целях и для самоутверждения. По его словам, это самое главное, о чем должен помнить подвижник. В таком наставлении проявляется практический подход наставника Кэйдзан, его важнейший вклад в формирование социального учения Со:то:.