Об истории отдельных направлений религиозно-философской мысли Японии, обновлённых в XII–XIV вв., мы будем говорить ниже. Здесь речь пойдёт о тех общих условиях, в которых складывались эти традиции. 

Японские источники начиная с VIII в. и до рубежа XII–XIII вв. содержат в основном сведения о государственной религии и о религии крупнейших знатных родов, составлявших основу государства. О том, какими были верования и обряды простолюдинов, воинов, чиновников невысоких рангов, можно судить лишь по отдельным упоминаниям в письменных памятниках, по археологическим находкам — или же реконструировать их исходя из более поздних данных. Мы проследим историю японских религий, соотнося их развитие с теми этапами, которые прошло в своём становлении и развитии японское государство.

Древнейшей религией японцев принято считать синто: («Путь богов»), то есть почитание богов ками. Оно никогда не было однородным по всей стране, менялось от эпохи к эпохе, но сохраняло многие черты, вероятно, восходящие к догосударственной древности. Божества ками почти всегда соотносятся с одной из местностей и с одним из человеческих родов, почитающим их как своих предков; при этом часто невозможно сказать, идёт ли речь о боге или богине, об одном ками или об общем имени для множества богов, как невозможно указать, в какой именно области своей деятельности люди ждут от них покровительства. Действия каждого ками, как предполагается, могут быть и благими для людей, и опасными, божество может являть свою «мягкую» или «буйную» душу. Обряд служит в целом для умиротворения богов и испрашивания их милости. Важнейшим свойством человека, нужным для такого обряда, считается «чистота», хараи; ненавистна богам «скверна», кэгарэ, прежде всего связанная со смертью и мёртвыми телами, с болезнью и кровью, а также с кровосмешением и иным нарушением должных отношений в роду. Происхождением от тех или иных богов объяснялось место того или иного родового сообщество внутри союза родов, из которого развивалось государство.

В VI–VII вв. на Японских островах складывалось древнее государство. В нём заметную роль играли переселенцы из Кореи и Китая, носители материковой письменной традиции. Среди них были и буддийские монахи, и мирские приверженцы буддизма. Буддизм в Японии усваивается в его махаянском изводе: главным делом подвижника считается милосердная забота об о освобождении всех живых существ, а самосовершенствование подчинено этой цели. В таком виде буддийское учение вполне может служить опорой государства, чему уже были примеры в недавней на ту пору истории Китая и соседних стран, где буддийская община изучала Закон Будды по собранию проповедей (сутр), монашеских уставов и трактатов на китайском языке. При этом, насколько можно судить по древним источникам, в Японии китайский буддийский канон мыслили как единое целое, не в нём отделяя переводных индийских текстов от составленных в Китае.

И первые законодательные своды, и первые летописи в Японии следуют китайским образцам, понимая правильно выстроенный обряд как основу управления. При этом права на власть в летописях обосновываются происхождением от небесных богов: государь мыслится как потомок Солнечной богини Аматэрасу, а его сподвижники — как потомки тех богов, кто ещё на небе обустроил почитание Аматэрасу, а потом помогал внуку Солнечной богини утвердить свою власть на земле, подчинить земные божества и учредить подобающее служение богам Неба и Земли в святилищах по всей стране. 

В «государстве законов» (рицурё: кокка), которое строилось в Японии в эпоху Нара (VIII в.), обрядами ведал Совет по делам небесных и земных богов, Дзингикан. Единство страны и правильный ход вещей в мироздании должны были поддерживать ежегодные обряды: как во дворце и в столице, так и во всех святилищах богов ками, получавших дары от государева двора. Также в этом государстве задумано было создать единую сеть буддийских храмов с центром в столичном храме То:дайдзи и проводить в них единообразные обряды. Монашеская община понималась как особое государственное учреждение, и задачей монахов, как и задачей жрецов в святилищах, была прежде всего «защита страны» (тинго кокка). На это было рассчитано обучение монахов в храмах первой постоянной столицы Японии, города Нара.

Наставники, прибывавшие с материка, и японцы, прошедшие обучение в Китае, основали в Нара шесть буддийских школ, каждая из которых передавала традиции одной из школ китайского буддизма. 

   Рицу-сю: или Риссю:, «Школа уставов», изучала уставы буддийской общины, монашеские заповеди и посвящения.

   Хоссо:-сю, «Школа свойств дхарм», и Куся-сю:, «Школа “[Абхидхарма-]коши”», преподавали своим ученикам буддийское учение о познавательном опыте как потоке «дхарм» с опорой на сочинение индийского мыслителя Васубандху «Абхидхарма-коша» (, яп. «Куся-рон», IV в. н.э., ТСД 29, № 1558), а также об устройстве и уровнях сознания.

   Санрон-сю:, «Школа трёх трактатов», и Дзё:дзицу-сю:, «Школа “[Трактата о] достижении истины”» передавали другой раздел буддийской теории: учение о «пустоте». Они опирались на трактаты индийского мыслителя Нагарджуны (II в. н.э.) и его продолжателей.

   Кэгон-сю:, «Школа “[Сутры] цветочного убранства”» разрабатывала учение «Сутры цветочного убранства» (яп. «Кэгон-кё:», санскр. «Аватамсака-сутра», ТСД 9, № 278–279) о «природе будды», пребывающей всюду в мироздании, в том числе и в каждом непросветлённом живом существе.

Каждая из шести школ занималась одним из разделов буддийского учения, и монахи в городе Нара обычно так или иначе осваивали все эти разделы. Школы Нара были своего рода факультетами в одном большом буддийском университете, и если о ком-то из монахов говорят, что он принадлежал к такой-то из них, то это обычно означает, что он углублённо изучил преподавал её учение. Что же касается монашеских посвящений и основных занятий монахов, то они были одинаковыми для всех шести школ.

При этом в VIII в. в японском буддизме существуют традиции, также восходящие к материковым школам, но не оформленные в Японии в виде отдельных школ. Таковы традиция почитания будды Амида (кит. Амитофо, санскр. Амитабха) и его Чистой земли, и традиция «созерцания» (яп. дзэн, кит. чань). Первые школы, восходящие к этим традициям, появятся позже, в XII в. (см. главы 10 и 15). В Японии VIII в. ещё неясно, какие из буддийских учений окажутся более подходящими для обучения здешней монашеской общины, для нужд японского государства, — и то же можно сказать о других материковых образцах: в области государственного устройства, словесности, музыки и других.

К середине VIII в. относятся первые свидетельства о совместном почитании богов и будд (симбуцу сюго:) — так, в пору строительства храма То:дайдзи распространилась весть, что бог Хатиман готов оказать покровительство этому благому начинанию. Другие свидетельства этого же времени сообщают о вещаниях богов, просящих своих потомков молиться об их спасении из мира рождений и смертей; учреждаются родовые буддийские храмы, часто близко связанные со святилищами богов-предков тех же знатных родов. Исходя из того, что боги защищают Закон Будды и сами стремятся к освобождению, при многих храмах строятся святилища, а при святилищах — храмы. С конца VIII в. японские храмы в большинстве своём были также и святилищами и наоборот, хотя в некоторых крупных святилищах и существовали запреты всё, связанное с буддизмом, как на оскверняющее (запреты были связаны с тем, что ещё с конца VII в. похоронный обряд стал в основном буддийским, а по жреческим меркам смерть несла самую сильную скверну). Попытка принудительно разделить буддизм и синто: была предпринята в Японии лишь во второй половине XIX в., но окончательного успеха она не имела.

В IX в. время широкого заимствования материковых традиций завершается, начинается время их осмысления. О религиях Японии в IX–XII вв. см.: [Трубникова, Бачурин 2009].

Уже с начала эпохи Хэйан (IX–XII вв.) для буддийской общины особенно важным считается освоение обрядовых «технологий». Как и прежде, цели обрядов — это в основном «польза и выгода в здешнем мире» (гэндзэ рияку), как на уровне государства в целом, так и на уровне отдельных частных задач. Посвящениям, которые дают монаху право совершать тот или иной обряд, теперь придаётся даже большая значимость, чем основному монашескому посвящению. Учреждаются две новые школы: Сингон-сю:, «Школа истинных слов» и Тэндай-сю:, «Школа [горы] Тяньтай». Задача их обеих — готовить монахов, могущих проводить разнообразные обряды и в государственных храмах, и в родовых, по заказам мирян. Обе школы разрабатывают «тайное учение» (миккё:) — прикладное буддийское учение об обряде. При этом школа Тэндай стремится дать монаху всестороннюю подготовку, нужную для «защиты страны», а школа Сингон сосредоточивается на толковании смысла обряда как такового и правилах проведения конкретных обрядов. Сайтё:, основатель школы Тэндай, и Ку:кай, основатель школы Сингон, считаются первыми самостоятельными буддийскими мыслителями Японии. В отличие от школ города Нара, Тэндай и Сингон имели каждая свою общину монахов с особыми посвящениями, по-своему толковали буддийское учение в целом, почитали каждая свой круг будд, бодхисаттв и богов, по-разному понимали «подвижничество» (сюгё:), в том числе и обряды, и подготовку к ним.

К «тайному учению» или «таинствам» (химицу) относятся наставления о том, что человек тождествен будде на уровне тела, а не только на уровне мыслящего «сердца» (другие махаянские учения тоже считают, что помрачённое сознание рождённого и смертного существа тождественно просветлённому сознанию будды). В сочинении «О смысле слов “Стать буддой в этом теле”» («Сокусин дзё:буцу-ги») Ку:кай показывает, что пять первоначал (Земля, Вода, Огонь, Ветер, Небо), которые делают любое тело осязаемым, ощутимым на вкус, видимым, обоняемым и слышимым, совпадают с пятью свойствами вселенского будды Великого солнечного, Дайнити (санскр. Махавайрочана), который не рождён, неописуем словами, не омрачён, не обусловлен и «пуст». Выявить своё тождество с буддой подвижник может в «трёх тайных действиях». Действия тела — это обрядовые движения, жесты рук; действия речи — произнесение мантр, они же «истинные слова», и составленных из них заклинаний дарани (санскр. дхарани); действия мысли — сосредоточение на образах почитаемых существ. Для сосредоточения служат особые картины мандара (санскр. мандала), где всё мироздание показано в виде собрания будд, бодхисаттв и прочих существ, сидящих в строгом порядке вокруг главного будды. (В храмах используются рисованные или скульптурные мандалы, а при сосредоточении подвижник мысленно представляет себе мандалу, постепенно собирая ее из образов отдельных «почитаемых».) Все звуки мира в «тайном учении» толкуются как голос вселенского будды, все движения — как действия его тела, а мысли всех живых существ — как его мысли. Достигая единения с ним, подвижник «принимает дар» (кадзи), «становится буддой в нынешнем своём теле» (сокусин дзё:буцу) так что ему, как считается, делаются доступны чудесные силы будд и всех остальных существ.